Лотар Томс (Lothar Thoms)
...Гонщик вразвалочку подошел к велосипеду. Нехотя взобрался в седло. Надвинул на глаза вытянутый блестящий шлем. Поехал как ни в чем не бывало по велогородку. Колесо поперек — постоял, лениво огляделся по сторонам, колесо вперед — покатился по городку, как по ярмарке. Увидит знакомое лицо — вежливо приподнимет каску, как шляпу, учтиво склонит голову. И тут же снова глаза наполняются тоской и безразличием. Скучно, ох как скучно, говорят они, соснуть, что ли?
Может, ничего странного в этой сценке и не было бы — скучает себе человек, что за невидаль, если бы в это самое время на полотне олимпийского трека в Крылатском, в двух шагах от гонщика, не происходили вещи удивительные. Пока наш знакомый откровенно зевал, участники олимпийской гонки на время на километр, которая называется коротко и хлестко — гит, один за другим крушили мировой рекорд для крытых велодромов бельгийца Серкю. Рекорд был с виду солидный, внушительный — 1 минута 06,76 секунды, прочно и гордо держался уже целых 16 лет, а тут за какие-то полчаса с ним разделались уже семь гонщиков. И самый ощутимый и болезненный урон рекорду Серкю нанес молодой Александр Панфилов из сборной СССР. В семнадцатом заезде, танцуя на педалях, он яростно пролетел по деревянному полотну три круга и на финиш примчался за 1.04,84.
Панфилов радостно вскидывал вверх руки в перчатках, обрезанных на пальцах, раскачивался, как хмельной, из стороны в сторону и, казалось, не будь тугих креплений на педалях, вылетел бы от счастья из седла. Ликовали тренеры, гудели трибуны. А наш знакомый тем временем там, в городке, лишь вздрогнул от шума, покосился на табло и чуть заметно вздохнул. И тогда диктор объявил его имя: «Лотар Томс!» Его вызывали на старт. Он подъехал к жирной белой черте, перерезавшей полотно сверху вниз.
И вдруг Томс проснулся. Куда только девалось сонное выражение лица! Едва судья отпустил его машину со старта, он резко встал на педали и, обрушивая на них всю мощь своего тела, заставил машину рвануться с места. Та, поскрипывая от напряжения туклипсами, безропотно подчинилась гонщику и начала набирать обороты. Ноги гонщика работали, как хорошо смазанные поршни, и скорость росла стремительно и неудержимо. Уже после первого круга из трех был повержен график и Серкю, и Панфилова, и всех тех, кто уже выходил на полотно трека. А гонщик все гнал и гнал свою машину со скрученным в бараний рог рулем по замкнутому кругу к единственному выходу — финишу.
Замерли трибуны. Цифры еще бешено плясали на табло, когда гонщик ворвался на последнюю прямую и с неистовой жаждой победы ринулся к финишу. Цифры на табло остановились — 1.02,955. По треку пронесся восторженный вздох.
Было отчего прийти в восторг. Цифры означали, что гонщик промчался дистанцию с фантастической скоростью — 57,188 километра в час — скоростью курьерского поезда. Такого еще не знали ни одна олимпиада, ни один трековый турнир. Не знали ни до, не знают ни после того незабываемого дня 22 июля 1980 года, когда 24-летний Лотар Томс из команды ГДР стал олимпийским чемпионом в Москве. Его гонка в Крылатском вошла в историю велоспорта одной из самых ярких страниц.
Когда после победы у Томса спросили, как ему удалось развить такую невиданную скорость, он улыбнулся:
— Да ведь у меня был надежный союзник — прекрасный московский трек. Ничего подобного в своей жизни я не видел. Главное достоинство велодрома — его полотно. Оно уложено так мастерски, что при выходе с прямой на вираж скорость не гасится, как бывает обычно. Это дает возможность проходить всю дистанцию в предельно высоком темпе. Уверен, что в Крылатском еще родятся великолепные рекорды. Я преклоняюсь перед теми, кто построил этот чудо-трек.
Один из журналистов написал о нем: «Он выступает как бы в двух лицах. Вне трека невозмутим, даже флегматичен, на треке — яростен, неукротим. Словно два разных человека живут в этом Томсе!»
Что ж, в принципе так оно, наверное, и есть, во всяком случае, если иметь в виду внешнюю сторону дела, — в этом не трудно убедиться, увидев Томса на любых соревнованиях. Но двух так не похожих с виду Томсов, несомненно, объединяет внутренняя гармония: целеустремленность, собранность, удивительное искусство подчинять себя главной цели и еще последовательность — всегда и во всем. Ну а внешние проявления — это лишь маска, своеобразная игра со своими нервами и с соперниками. Расчет тут прост: известно, что многие главные конкуренты «скисали» уже до старта, едва увидев беспечное выражение лица Томса.