Майские старты велогонки Мира

Страницы: 1 2 3 4

В тот май часто шли дожди. Над Прагой висела ливневая завеса, придававшая гирляндам каштанов теплые оттенки. Я ходил по весенним улицам чехословацкой столицы, не обращая внимания на стремящиеся потоки, радуясь встрече с незнакомым городом. Увы, как давно это было! Двенадцать лет назад.

Был месяц май... Мой первый май велогонки Мира. Я впитывал в себя свежесть пражской весны, смеялся и чувствовал себя необыкновенно счастливым. И хотя мои мысли неотступно кружились вокруг предстоящих соревнований, тягостного беспокойства не ощущалось. Напротив, меня покоряла обстановка праздничности и дружелюбия. Я разглядывал нарядные витрины магазинов, в которых красовались портреты известных велосипедистов, всматривался в строки транспарантов, стараясь понять смысл загадочных фраз, вслушивался в многоголосый шум тысяч людей, запрудивших площадь перед гостиницей, где жили спортсмены. «Заводу Мира наздар!» — слышалось отовсюду. «Hex шие вищиг попою!» — вторили пражанам польские любители спорта. «Эс лебе Фриденсворт!» — скандировали немецкие туристы. И хмурую непогоду весеннего дня разукрашивало море флажков с изображением голубя, рвущегося в высь.

— Вот и сбылась моя мечта — я попал на велогонку, — шептал я с волнением. — Скорее, скорее бы старт!
Много весен пронеслось с тех пор. Однако и поныне в моем сердце живут те необыкновенные предстартовые впечатления, те чувства, которыми наградила меня 13-я велогонка Мира. Ведь с нее началась интереснейшая глава моей спортивной биографии, с нее началась моя дружба со многими выдающимися гонщиками, о которых и будет мой рассказ.

Первое слово я хочу посвятить замечательному спортсмену из Германской Демократической Республики Густаву Адольфу Шуру. Наше знакомство состоялось в эти знаменательные дни мая 1960-го.

Мы мчались по пражским улицам, и цвет облетевших каштанов кружил над хороводом гонки. Для меня было все тогда новым: и соперники, и радуга маек. Отчетливо помню, что первые километры пути меня бил озноб. А руки как ватные. И ехал-то, видимо, вперед только лишь потому, что сзади подпирали десятки
других. Немцы, поляки, французы, голландцы, бельгийцы, итальянцы, тунисцы... В какое-то мгновение перед глазами промелькнул знакомый номер: Востряков! Бросаюсь к нему. Он битый, стреляный, он все знает. А по сторонам, мелькая с калейдоскопической быстротой, несутся навстречу нам уютные словацкие деревушки, толпы людей и лица, лица, лица... Вдруг кто-то упал. Слышу разноязыкую речь и... совершенно отчетливо: «Машину! Машину!». Оглядываюсь, так и есть — прихрамывая, к нашей техничке бежит Толя Олизаренко. Где же остальные? Но останавливаться нельзя. Гонщик в белой рубашке что-то кричит своему товарищу, отчаянно махая рукой. «Вейследер, — узнаю немецкого велосипедиста. — Значит, где-то здесь и Шур». Вот уже не ожидал такого знакомства. Нужно держаться, нужно сбивать темп. Бросаюсь вдогонку за «беглецами», теша себя надеждой, что мне удастся расчленить трио велосипедистов ГДР. Проведя «смену», Вейследер откатывается назад. Теперь моя очередь. Выхожу вперед, тихо вращая педалями. Скорость гаснет. И в то же мгновение «выстреливает» спортсмен, имя которого приводило в трепет велосипедистов — Тэвэ Шур. Все ясно: им со мной не по пути. «Вот так компания, — успеваю подумать и стараюсь увеличить темп до предела. — Тэвэ надеется сильным рывком увезти от меня поезд». Если сейчас я пристроюсь в хвост, — немецким гонщикам выгодно. Шура сменит Эгон Адлер, невысокий, коренастый крепыш. и они выиграют несколько мгновений. Значит, нужно опередить Эгона, нужно пристроиться к Шуру, чтобы погасить набранную им скорость. Поднимаюсь с седла. В глазах — темно. Я впереди. Теперь расслабиться, хотя бы на одну секунду. Расслабиться, чтобы вдоволь хлебнуть майского ветра, чтобы сбить темп. Эгон хрипит рядом, ему явно такое не по вкусу. «Стреляет» Вейследер. За ним — Шур. Где же наши? Где Курбатов, Востряков, Олизаренко? Чья-то рука ложится на мое плечо — Гезе Торок из Венгрии .Он подмигивает: «Тэвэ хитрит, Тэвэ будет вперед...»
— Будут горы, — показывает рукой Торок. — Тэвэ ту-ту...

Немцы снова пошли в атаку. Неистово рвется Шур. Начинаю понимать, что через полчаса я не выдержу. Но что это? Тэвэ оглядывается назад. А там—рокот моторов. «Ну что ж, пора», — приказываю себе и устремляюсь к промежуточному финишу. Шур мчится рядом — колесо в колесо. Еще метр... Кажется, я выиграл. И вдруг совершенно отчетливо: тук, тук, тук. Пропал? Чуть не плача, пробиваюсь к обочине, и пока накачивал трубку, группа скрылась в мареве поворота. «Вот и доездился!..»
А гонка приближалась к Брно. Подождав отставшего французского гонщика, мы устремились в погоню. Километров через шесть словно из-под земли восстает Шур. Вокруг него хлопочут тренер с механиком, кто-то несется с запасным велосипедом. Минуты и часы отчаянной езды так увлекли нас, что когда Тэвэ во второй раз очутился рядом, это было как сон. На бешеной скорости вместе с бельгийцем Ван ден Бергеном они пронеслись мимо нас. Мы даже не успели среагировать.